Предоставляем впечатления о поездке во Львов на мероприятия, посвященные в честь героев Крут, от наших сторонников.
Многие в России, притом далеко не глупые, с весьма широким кругозором, соратники и простые знакомые всерьёз говорили мне, что здесь за громкую русскую речь на улице можно крепко отхватить по лицу, что неукраинцев здесь тихо презирают и держат за людей второго сорта, что львовские обыватели — это особый, искусственно выведенный в гордыни и ненависти ко всему окружающему миру тип человека.
Возможно, где-то действительно есть место, где подобное существует. Но это не здесь. Это не во Львове.
И даже будучи твёрдо убеждённым в надуманности всех вышеназванных стереотипов, чувствуешь себя немного не в своей тарелке, когда, спустившись со ступенек вокзала, видишь перед собой ту самую, как на фотографиях, едва-едва покрытую инеем булыжную мостовую, вырисовывающуюся на фоне чернильного ночного неба громадину старого собора, слышишь громыхающий по пустынной узкой улочке трамвай… С., встретивший нас с поезда, внезапно произносит: «Я говорю українською, тому що я думаю по-українськи». Но пока я продолжаю внутренне сопротивляться и ждать какого-то коварного подвоха, пока я ещё не понимаю, как это: думать по-украински? Как это возможно? Как это работает?
…Мы быстро шагаем по улице дальше, и вокруг меня всё ещё чужой Львов, город из глупых анекдотов и недалёких предрассудков…
…А спустя всего два дня я бодро разминаюсь в толпе среди своих и уже как будто бы много лет знакомых парней и девчонок, на той самой главной львовской площади Рынок. Сотни факелов, результат немалого труда инициативной группы соратников, один за другим раздаются с головы и до самого хвоста колонны.
Я тоже получаю свой, и вот, наконец-то, откуда-то вспыхивает первый огонь, и все направляют свои факела к нему, передавая друг другу по цепочке свет и тепло. Я никогда нигде не видел, и, самое главное, не чувствовал, ничего подобного. Рядом со мной стоят ребята из Киева и Винницы, Сум и Севастополя, Умани и Ровно, и в их руках тоже ослепительный искристый огонь, тот же, как и у меня, зажжённый от единого и общего начала. А потом этот огонь начинает двигаться, заполняя собой от края до края узкую улицу, тянется вперёд, куда-то в гору, и я, обернувшись, вижу за собой целую реку света.
И мы все вместе, в унисон с этим живым и дерзким огнём, поднимаем вверх свои кулаки: «Наша земля — наші герої!». Я уже, право, успел забыть, что это не мои земля и герои. «Слава Українi!» — и какой-то шустрый дедушка, возникший передо мной на тротуаре, улыбается, и, тоже сжав в кулаки свои руки, отвечает мне, именно мне: «Героям слава!». И мы идём дальше вперёд, и наша огненная река огибает остановившийся посреди улицы трамвай, из окон которого высовываются завороженные этим прекрасным зрелищем пассажиры, потом поворачивает на перекрёстке направо, и течёт дальше, привольно, радостно и по-своему зло. «Революцiя! Революцiя!» — рождаемое сотнями молодых голосов эхо несётся над мостовой и я уже верю, что Революция здесь и сегодня, уже воплощённая, выгравированная в наших лицах, наших пылающих факелах и развевающихся знамёнах, она уже настоящая, рождённая однажды и потому бессмертная навсегда.
И старая львовская мостовая, стены этих видавших всё на своём веку домов и соборов, утонувший в шествии трамвай, звонкий серп месяца в небе — это всё сегодня за нас. И запечатлённая в бронзе легенда украинского освободительного движения, Степан Бандера, в тот вечер, окружённый этими прекрасными молодыми парнями и девушками с огнём в руках, совсем не такой, каким он был утром, он такой, как если бы бронза могла таять и превращаться в живую плоть…
…Быть может, ещё в свои студенческие годы Бандера знал и любил эту не стареющую уже больше века песню. А теперь её поёт красивая девушка Я. из львовской группы PostReal, чьё выступление на концерте, также посвящённом памяти павших героев Крут. А когда на сцене перед полутора сотнями соратников наконец появляется «Nachtigall», восторгу публики уже нет никакого предела, и безумному круговороту крепких плечей и рук становится явно тесно в небольшом зале. Ребята поразили всех своим кавером на легендарную итальянскую песню, известная в исполнения римских лациале и группы Aurora, посвящённой героической Венгерской революции 1956г.: «Avanti ragazzi di Buda». И буквально вслед за этим на сцену уже поднимается венгерская команда «Feher Torveny», продолжая, песня за песней, раскачивать зал бешеными хардкорными ритмами. И вновь и вновь — вскинутые от сердца вверх кулаки, блеск глаз, полных восторга и отчаянной, только нам одним понятной, клокочущей отваги… Вечер завершает выступление «Сокиры Перуна», на чьей музыке выросло уже не одно поколение националистов как в Украине, так и в России.Шалійте, шалійте, скажені кати,
Годуйте шпіонів, будуйте тюрми,
До бою сто тисяч робітників встане,
Порвем, порвем, порвем ці кайдани!
Оказалось, что на концерте присутствуют соратники, приехавшие из Беларуси, Польши и даже из Франции. И когда рядом со мной какой-то поляк подпевал «Сокире» на своём родном языке, я делал это на русском, по старой памяти, особенно — когда Сеня, со всеобщего одобрения, исполнил штурмовскую «Честь та Кров»…
Так же в субботу днем прошел всеукраинский турнир реалистичных боев по «Иду на Вы», который также был посвящен героям Крут. На данный турнир съехались ребята со всей Украины.
…За стеной стучит швейная машинка. Это неутомимая В. приводит в порядок новые знамёна к факельному шествию. А здесь, рядом со мной, улыбающаяся К., вооружившись кистью и баночкой чёрной гуаши, аккуратно выводит большие буквы на плакате, с которым завтра она пойдёт встречать на вокзале винничан — «братюнь». С. со вполне обоснованной гордостью показывает нам своеобразный архив движения — накопившуюся всего за несколько лет толстую папку с использовавшимся агитматериалами, листовками, стикерами, фотографиями с массовых акций. Да, именно здесь живёт дух настоящей бандеровской крыивки, а вовсе не в известном заведении, где за наличный расчёт москаля немного пострашают пластмассовым автоматом. Здесь, во Львове, как никогда близки к своему воплощению уже достаточно давние идеи националистов-интеллектуалов о создании автономных общин, где наши принципы и идеалы живут и торжествуют уже сегодня. И если кто-то себе представляет такую националистически радикальную семью как неубранную казарму а-ля городской штаб РНЕ на излёте 90-х, то, смею вас разочаровать: у идеалистов в душе неплохо получается быть теми же идеалистами и сидя вместе одной большой компанией на тесной кухне…
…«Братюня» Сл. снова, с таким серьёзным выражением лица, меня подкалывает: «Е! Москалям прапори не давати!». Но чёрное знамя с белым изломом монограммы «Ідея Нації» всё равно остаётся у меня, и я шагаю с ним, неподдельно гордый своей почётной ролью. Вряд ли испытаешь что-то близко подобное, держа «имперку» на проспекте Сахарова! Часто выступая в роли заряжающего на националистических демонстрациях в России, я решаюсь попробовать свои силы и здесь: «ОУН-УПА державне визнання!». «Да не надо» — поправляет меня идущий рядом Д. — «Зачем нам чьё-то там признание? Мы существуем независимо ни от чьего мнения о нас, тем более мнения предателей и палачей. Мы сами придём и возьмём своё!». И я смотрю вверх на тяжёлое полотно знамени, вспоминаю чёрную гуашь, которой, улыбаясь, выводила на белом ватмане большие буквы К., я снова вспоминаю слова С.: «Тому що я думаю українською», и только теперь начинаю понимать. И понимаю, что этим ребятам и девчонкам, и этому движению, и этому старому городу действительно принадлежит будущее. Не потому что они об этом будущем говорят, потому что они уже сегодня живут им…
…С полуторачасовым опозданием московский поезд всё-таки медленно отваливает от перрона. Город Льва до последнего не отпускает нас, вцепившись куда-то сюда, в грудь: огненной рекой над заиндевевшей брусчаткой и протяжным голосом Я., длинной и весёлой дорогой домой после концерта по пустынным улочкам, и первыми шагами со ступенек вокзала. И я думаю теперь, что именно ждущая нас назад Москва — глупый анекдот и недалёкий предрассудок. А здесь, во Львове, есть реальная и весомая альтернатива — любым предрассудкам и любому сомнению. И как нельзя, кстати, пришлись слова Юрия Михальчишина на минувшем митинге: «Не знаю как там в Киеве, но здесь уже никто ничего не будет решать, не оглядываясь на нас с вами». И хотя я никогда не буду, как он и как С., думать и говорить по-украински, но сегодня я говорю за львовян и за всех украинцев: Будущее принадлежит нам!
Полями й степами гуляють вітри,
Дух волі озвавсь з небуття,
І клич рознесеться в народи й світи:
Належить нам майбуття!
Ворон специально для Вольницы и Европейского Национального Сопротивления
Комментариев нет:
Отправить комментарий